Античная философия Лекция, Проблема генезиса философии.№2

Проблема генезиса философии – одна из первых специфически-философских проблем, с которыми нам предстоит встретиться……
Ранняя греческая философия.
Платон и Аристотель.
Эллинистическая и римская философия.

Проблема генезиса философии.

Проблема генезиса философии – одна из первых специфически-философских проблем, с которыми нам предстоит встретиться. Существует множество подходов, связанных одной важной закономерностью: проблема генезиса философии решается в непосредственной связи с пониманием сущности философии. Рассмотрим некоторые концепции в аспекте таких кри-териев, как: место и время, личность, важнейшие предпосылки и механизмы.
Итак, место и время. Существует мнение, что философия как таковая – специфически греческий феномен. Сами компоненты ее «филия» и «софия» эксплицируемы, постигаемы лишь в контексте греческой культуры. В этом случае местом зарождения философии должна быть названа Греция. Однако понятие философии со временем приобретает более широкий смысл – всякого абстрагирующегося теоретического мышления и мировоззрения. В этом ка-честве она «задним числом» распространяется на все культуры. При этом место происхож-дения философии переносится в Индию, где философская традиция Вед насчитывала почти целое тысячелетие до расцвета греческой классики.
Связано ли становление философии с какой-то конкретной личностью? Известно, что понятие «философия» введено Пифагором. Но Пифагор был лишь «в числе» первых. «Исто-рия западной философии» Б. Рассела открывается словами: «Философия начинается с Фале-са». Эта фраза, в некотором отношении весьма правомерно, снимает, поглощает всю пробле-му генезиса: философия возникает вместе с предназначенной к ней личностью, именно вме-сте с первой философствующей личностью. Слабость этого подхода лишь в том, что здесь опущен всякий контекст и философия возникает как бы «из ничего». Но ясно, что роль чело-века, личности (и даже конкретной личности) должна быть усвоена необходимо.
Каковы предпосылки и механизмы возникновения философии? Здесь можно назвать три подхода: мифогенный, гносеогенный и этосогенный. Они лежат в различных плоскостях, что обусловлено отмеченным выше различим в понимании существа философии. Кратко по-зиции могут быть сформулированы так: мифогенная концепция предполагает происхожде-ние философии из мифа как трансформацию образного мышления в понятийное (Гегель); гносеогенная концепция видит в происхождении философии социально-исторически обу-словленную попытку дать разумное, более того, научное объяснение явлениям бытия (Маркс); этосогенная (этос – поведение) концепция видит исток философии в самом сущест-ве человека: в той мере, в которой он превращается в самого себя, в нем рождается потреб-ность и способность к философствованию (можно отнести уже к Аристотелю).
В проблеме становления философии нельзя упустить и такой важный момент, как со-циально-исторический контекст. Философия – хрупкое создание, исключительно требова-тельное к внешним условиям. Причем требуются не «тепличные», а именно особые условия: наличие определенной интеллектуальной традиции, стимулы к ее развитию, определенная социальная модель, оставляющая избранным место для созерцательного досуга и т.д. В этом отношении рождению философии наиболее благоприятствовали условия, сложившиеся в ев-разийском географическом поясе от Греции до Китая в первую половину первого тысячеле-тия до нашей эры (К.Ясперс).

Ранняя греческая философия.

Между современностью и греческой философией – огромная дистанция: — историче-ская, культурная. Сегодня было бы очень трудно, едва ли возможно, встать на позиции пер-вых греческих мыслителей, с которых они наблюдали мир. Нашими глазами трудно увидеть и сам мир, который открывался первым греческим философам. Реконструируя его в сущест-венных чертах, можно было бы предполагать, что это был «мир сам по себе», «неочелове-ченный», полный «самосущных», непостижимых и неподчиняющихся человеку сил. Это приоткрывает колоссальность самого замысла философии как намерения постижения мира. Проект философии предполагал постижение не частных, «подручных» закономерностей, а основ мира в его целостности, нераздробленности, величии и великолепии.
Чтобы подойти ближе к истокам ранней греческой философии, стоит разобрать не-сколько важных понятий, которыми пользовались первые философы в своих рассуждениях. Это, в частности, понятия «физис», «космос», «архе», «логос».
«Физис» значит «натура», «природа» (отсюда «физика» — наука о природе). Физис, го-воря описательно, это все существующее, несущее в себе некий скрытый порядок и законы и подлежащее осмыслению. В ходе развития греческой философии это понятие постоянно обогащалось и усложнялось.
Близкое значение имеет понятие «космос» – Вселенная, мир, мыслимый и существую-щий как упорядоченное единство, а также собственно порядок, как антипод беспорядка – «хаоса». Заметим, что если сегодня для нас понятие «космос» несет преимущественно «про-странственный» смысл (за пределами земной атмосферы), то для греков это оценочно-сущностная характеристика: мир, в котором царит явная и неявная гармония.
«Архе» – первопричина, то из чего происходят все вещи, праоснова, из которой проис-текает все сущее, то, что при всех перевоплощениях реальных вещей остается самим собой. Это понятие уже тем, что оно существует, приоткрывает логику рассуждений греческих фи-лософов: сущее – единое, целостное и гармоничное – подлежит быть «схваченным» мыслью в его едином основании, причине – «архе».
«Логос» – понятие многозначное. Первоначально – это слово, речь, язык. Затем, в пе-реносном смысле – мысль, понятие, разум, смысл, мировой закон. Логос, таким образом, это то, чем постигается причина сущего, законы сущего, а также и сама эта причина и сам закон.
Понятия, о которых шла речь, образуют своего рода круг, в котором сосредоточена мысль первых философов, вопрошающих: Что есть это прекрасное гармоничное сущее? По-чему оно есть? Какова его причина?
Первым греческим философом традиция называет Фалеса (VII – V вв. до н.э.). Иниции-ровав философию «физиса», или «натурфилософию», он назвал первопричиной всего («ар-хе») воду. Можно предполагать, что он исходил из простых соображений: вода – начало все-го живого, высыхание влечет смерть живого. Но мысль Фалеса не ограничивается этим, дос-таточно внешним обстоятельством: вода как «архе» – не просто дает жизнь, а в многообра-зии своих состояний образует всю совокупность сущего.
Анаксимандр был учеником Фалеса. У Анаксимандра появляется очень глубокая мысль (удивительно мало обратившая на себя внимание его философских современников), о том, что «архе» следовало бы связывать не с каким либо веществом, а с некоторой «идеей», умо-зримость которой изначально снимет вопрос о воплощении «архе» в конкретных вещах и его трансформациях. Действительно, мысль Фалеса уязвима в том отношении, что не ясно, ка-ким образом все «составлено» из воды, как вода преобразуется в иное, вещи. Анаксимандр первоначалом называет «апейрон» – бесконечное, неопределенное, не имеющее границ. Апейрон все обнимает и окружает, ограничивает собой и управляет, им производятся все вещи. Удержать уровень интеллектуальной глубины и «утонченности» Анаксимандра в по-исках первопричины оказывается нелегким делом, и его ученик Анаксимен делает в некото-ром отношении попятное движение, называя первопричиной сущего воздух.
Другой яркой фигурой в ранней греческой философии был Гераклит (VI – V вв.). До нас дошло достаточно большое количество выдержек из его сочинения «О природе», однако нарочито «темный» их стиль часто не позволяет интерпретировать их однозначно. Одна из доминирующих идей философии Гераклита – движение, становление, а также идея гармо-нии, вырастающей из столкновения противоположностей. К числу наиболее известных и важных высказываний Гераклита можно отнести: «Все течет», ««Война (Полемос) – отец всех, царь всех». Движение Гераклита – это не «подвижность», «неугомонность» сущего, а фундаментальный принцип преходящности, — но и возобновляемости всего. Вполне законо-мерно, что в качестве первоначала Гераклитом выбран огонь: «Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий». Исходя из сказанного, Гераклит может быть назван основателем «естественной», то есть природной диалектики (лежащей пока за пределами упоминания о диалектике «логоса», человеческого мышления) как учения о дви-жении и единстве противоположностей.
Неожиданное решение вопроса о первопричине находим у Пифагора (VI – V вв. до н.э.), который называет такой первопричиной число. Пифагор был увлечен числовыми зако-номерностями, которые обнаруживаются в различных сферах сущего, в человеческой прак-тике – музыке, астрономии, биологии. Это давало Пифагору основания говорить, что число – нечто реальное, причем более реальное, чем вещи. Вещи же «причастны» числу, которое вы-ступает их началом.
До сих пор нами использовалось выражение «начало всех вещей», где это «всех вещей» есть как бы знак снисхождения философского мышления до обыденного уровня, конец реф-лексии. Парменид (VI – V вв.) «исправляет» эту ситуацию, открывая категорию бытия, кото-рое есть результат абстрагирования от каких-либо вещей. Бытие у Парменида усваивает фундаментальнейшие черты «физиса» и «архе». Оно есть то, что не порождено и неуничто-жимо, вечно и «в себе» неизменно. «Бытие» связано с «быть», «присутствовать», «наличест-вовать». Это — основание важнейшего принципа, вводимого Парменидом и составляющего основу всей западной логики, а, по Хайдеггеру, и всей системы западного мышления в це-лом. Принцип таков: «(можно лишь то говорить и мыслить, что есть); бытие ведь есть, а ни-что не есть». Здесь, в этом принципе, достоверность сущего удостоверяется законами мыш-ления и языка («логоса») и полагается в зависимость от этих законов, а то, что не согласуется с логикой мысли и языка – утрачивает основания и в самом бытии.
Зенон, младший современник Парменида (VI – V вв. до н.э.) развивает идею доминиро-вания мышления и языка над сущим, становясь основателем «логоцентрической» диалектики (впротивовес «естественной» диалектике Гераклита, где противоречия и их единство остава-лись свойствами естества, природы, но не мышления). Зенон создает т.н. апории (затрудне-ния), которые демонстрируют, по сути, главенство «логоса» и его законов над эмпирией, на-блюдаемой действительностью. Приведем одну из апорий, которая называется «Стрела». Зе-нон показывает, что стрела, выпущенная из лука, вопреки мнению, что она движется, в дей-ствительности, покоится. Ведь в каждый из моментов, на которые делится время ее полета, она занимает равное ей пространство; но и покоящееся тело занимает равное ему простран-ство, но и покоящееся тело занимает равное ему пространство; значит, если стрела покоится в каждый из моментов, то и в сумме всех моментов она должна быть таковой, т.е. покоящей-ся.
Демокрит (V – VI вв. до н.э.) дает плюралистическое разрешение вопроса об «архе». Он говорит о бесконечном числе тел, невидимых по причине их малости. Эти тела неделимы, они – «атомы». Атомы образуют бытие во всей его полноте и многообразии, поскольку, пре-жде всего, многообразны комбинации, сочетаниях атомов. Здесь необходимо предостеречь от понимания атомов Демокрита в духе современной физики; в данном случае они представ-ляют особый онтологический принцип.
Сократ (470/469 – 399 г. до н.э.) осуществляет поворот греческой мысли к совершенно новой проблематике – проблематике человека. Формальное основание для этого – противо-речивость предшествующих философских опытов, концентрировавшихся на «физических», онтологических вопросах: бытие едино и бытие множественно, бытие неподвижно и бытие непрерывно в движении и т.д. Сократ закономерно задается вопросом о том, не есть ли при-чина этих противоречий в самом человеке как мыслящем и познающем существе. Но Сокра-та интересует не только познающий человек, но и человек как таковой – живой. Сократ, та-ким образом, расширяет сферу философского мышления, внося в нее этическую составляю-щую. В философии Сократа раскрываются понятия блага, добродетели, свободы и т.д. Осно-воположения этой философии зафиксированы Платоном в его диалогах, а не самим Сокра-том, и поэтому мы рассмотрим их ниже как элемент философского наследия Платона, во многом усвоившего принципы сократической философии.

Платон и Аристотель.

Платон (428 – 427 гг. до н.э.) – один из величайших философов не только античности, но и всех времен. Необходимо хорошо усвоить тот факт, что философия Платона не возника-ет из ничего, она далеко не беспочвенна, и ее почва – плодороднейшая – вся школа предше-ствующей греческой мысли. Заслуга Платона – глубокое, интеллектуально изысканное, ге-ниальное взаимопримерение и соединение взглядов и положений его великих предшествен-ников. Здесь можно отметить воспринятые Платоном идеи «естественной» диалектики Ге-раклита (вечно движущееся, изменчивое бытие) и «логоцентрической» диалектики Зенона (логос, управляющий сущим), онтологии Парменида (тождество мышления и бытия), учения о числе Пифагора и рационалистической этики Сократа.
В центре философии Платона – учение о «мире идей». Это учение вносит разграниче-ние бытия на два уровня – чувственный (непосредственно воспринимаемый человеком) и умопостигаемый (схватываемый лишь в мышлении). Этот умопостигаемый мир составляют идеи (формы, образы). Мир идей в их совокупности составляет «архе» сущего, в том смысле, что первопричинами вещей являются идеи. Идеи обладают истинным бытием, они вечны, неизменны, они не вовлечены в вихревой поток становления и превращения, в отличие от вещей чувственного мира. Для понимания этой мысли может быть привлечена сущностно родственная аналогия вещи и понятия: всякая вещь (кувшин) преходяща, она возникает (как результат работы гончара), «бытийствует» (служит для хранения воды и т.д.), постоянно так или иначе изменяясь и после определенного срока разрушается, утрачивается (остаются че-репки, брошенные вон); понятие же остается неизменным и хранит в себе существенные свойства и черты вещи (для кувшина это свойство быть емкостью, иметь узко-высокую фор-му).
Идеи, согласно Платону, живут на Небе, которое расположено поверх физического космоса, а значит, по сути, в надфизическом, умопостигаемом мире. Идеи составляют свою иерархию, на вершине которой расположена двойственная, дуалистическая идея Блага или Единого. Благо – наилучшее, совершеннейшее. Единое – воздействующее на мир, формооб-разующее начало, задающее границы множественности низших идей. Благо и Единое – это только принципы, хотя и фундаментальнейшие. Реализует же их Бог, Демиург, Творец, кото-рый, по Платону, творит мир, прекраснейший из возможных, для добра и из любви к благу.
Онтологической теории Платона соответствует его теория познания. Как мир (а прежде всего мир идей, как мир первопричин и чистых сущностей) в рисуемом философом величии своего строения может быть познан человеком? Откуда берутся эти знания? Ответ Платона таков: душа человека бессмертна и рождается (соединяется с телом, с телами) много раз. Душа причастна миру идей, она «вхожа» в него, когда не скована узами тела, то есть до рож-дения. Душа способна к «припоминанию» виденного в потустороннем мире, и потому ис-тинные знания она черпает в самой себе.
Согласуется со всей философской системой Платона и его антропология. Человек со-стоит из двух начал – души и тела. Статус души несоизмеримо более высокий – лишь она способна к сообщению с истинным бытием мира идей и сама есть его порождение. Тело же – источник всех зол, и прежде всего – это могила, «усыпальница» души. Задача человека, та-ким образом, устранить негативное влияние телесного начала, что достигается двумя средст-вами, вошедшими в актив всесторонне упорядоченными христианским учением о самосо-вершенствовании и спасении: «бегство от тела» и «бегство от мира».
Наконец, особо следует остановиться на социальной теории Платона. Нередко Платон рассматривается как абстрактный философ, теоретик мира идей, чистых сущностей, что не совсем правильно, а точнее совсем не правильно. А.Ф. Лосев очень правомерно ставит во-прос о социальной природе платонизма и указывает на то, что из «его [Платона] «Идеи» вы-текает вполне определенная и только одна-единственная социальная система, что его «Идея» насквозь социальна, а его социальность насквозь «идеальна»»1 . Диалог «Государство» Пла-тона – это одновременно одно из основных его социально-философских сочинений и сумма предшествующих рассуждений об «идеях». Совершенное государство предстает здесь как земное воплощение Блага, высшей из идей, оно же – единственно достойный и высший ре-зультат практически-философского усилия: такого политического руководства жизнью об-щества, которое согласуется с замыслом очищения, совершенствования и спасения души. Искусство политики в таком понимании требует исключительной глубины, утонченности и виртуозности мысли и поступков, из чего вытекает знаменитый тезис Платона о том, что во главе государства должны стоять философы.
Государство, по Платону, воспроизводит строение и структурную иерархию человече-ской души, состоящей из трех частей: вожделеющей, страстной и разумной. Идеальное госу-дарство предполагает наличие трех соответствующих этим частям сословий: крестьян и ре-месленников, стражей и правителей. Каждое сословие реализует себя в наиболее близкой для себя сфере: крестьяне и ремесленники – кормят Государство, стражи — обеспечивают воен-ное могущество Государства, правители – созерцают идеи и по очереди «снисходят» к управлению Государством, подчиняя его высшим принципам – Блага, Справедливости.
Аристотель (384/383 – 322 г.) – ученик и философское отражение Платона в том смыс-ле, что если сохранять традицию осмысления истории философии как историю гармонично-го сосуществования полярностей, то Аристотель и будет такой полярностью по отношению к Платону. Если философия Платона не чужда мистических моментов, нередко полуфантасти-ческих суждений и доводов, которые могут апеллировать лишь к вере, то у Аристотеля мис-тическое начало, где это возможно, устранено, рассуждения опираются на рациональную, посюстороннюю логику. Платон склонен в рассуждениях к оперированию абстрактными сущностями, к отвлечению от эмпирического плана бытия и при этом открытости, принци-пиальной незавершенности философствования; Аристотель же проявляет себя как гений на-учного наблюдения и систематизации; его мыслительной манере свойственно последова-тельное деление сущего на сферы, которое предполагает на определенном уровне установле-ние частной истины как положительного твердого знания о чем-либо.
Из сказанного уже можно предположить, что теория идей Платона не могла остаться без критики Аристотеля. Действительно, Аристотель говорит, что если идеи существуют, со-гласно платоновской теории, отдельно от вещей, то они не могут быть ни причиной их суще-ствования, ни основанием для их постижения и понимания – сама связь между идеями и ве-щами здесь малодоступна рациональному дискурсу.
Ядро философии Аристотеля – метафизика. Отметим, что термин «метафизика» введен не самим Аристотелем, а позднегреческим издателем его трудов Андроником Родосским (I в. до н.э.), и означает он «то, что после физики», то есть, имеется в виду наука о сверхэмпири-ческой реальности. Сам Аристотель называл ее «первой философией» (в отличие от «вто-рой» – то есть физики как науки о природе, как реальности чувственной, эмпирической). Впоследствии термин «метафизика» приобретает также смысл науки, включающей в себя высшие вопросы онтологии и гносеологии, то есть, составляющей ядро философии.
Каково содержание аристотелевской метафизики? В ней прежде всего чувствуется на-чало, практически безоговорочно усвоенное зрелой греческой философией от Парменида: бытие в его истинности и существовании поверяется мышлением и языком («логосом») – подлинно лишь то, что мыслится (и говорится) непротиворечиво.
Метафизика – исследование первых причин. Таких причин, по Аристотелю четыре: 1) причина формальная (форма кувшина), 2) причина материальная (глина), 3) причина дея-тельная, действующая (действия гончара), 4) причина финальная, целевая (замысел кувшина в голове мастера).
Материя (изначально – строительный материал) – это начало, образующее чувственно воспринимаемую реальность. Но сама по себе материя лишена определенности, — это «по-тенция», «потенциальность» как способность принять форму (глина – это возможность ча-ши).
Форма – то, что определяет, актуализирует, реализует материю, потому статус формы безусловно выше. Но форма, несмотря на этимологическую близость к «идее» не тождест-венна этому понятию платонизма. Материя всегда присуща вещи, неотделима от нее.
Здесь необходимо ввести еще одно понятие – «субстанция» – основа вещей. У Аристо-теля мы наблюдаем завершение и вершину античных поисков основы вещей: форма в компо-зиции с материей составляют субстанцию. Отметим, что реалистическая мысль Аристотеля не устраняет вовсе мир сверхчувственного, и вершиной этого мира является Бог – форма всех форм, неподвижный двигатель сущего. Но именно стремление к интеллектуальной и логической строгости и чистоте учения служит причиной расплывчатого и противоречивого образа Бога у Аристотеля.
Среди множества философских и научных дисциплин, основателем которых был Ари-стотель, должна быть логика. Логика – это рефлексия, рассуждения по поводу логоса и его движений, законов мысли. У Аристотеля употребляется термин «аналитика» – метод, с по-мощью которого из некоего заключения извлекаются его элементы и предпосылки, а следо-вательно, оказывается возможным понимание того, как нечто получено, является ли обосно-ванным. Важно, что принципы логики, сформулированные Аристотелем, в большинстве сво-ем нерушимы и непререкаемы и для современной науки и служили основой практически всякой европейской логики до начала нашего столетия. На них мы специально остановимся в соответствующем разделе.
В сфере социальной философии Аристотель, в целом, усваивает положения платониз-ма, развивая их в соответствии с аналитическим, систематическим и реалистическим духом своей системы. Отметим такой его принцип: поскольку власть может исходить либо от одно-го человека, либо от немногих, либо от большинства, и поскольку тот, кто управляет, управ-ляет либо в соответствии с общим благом либо в соответствии с собственным интересом, существуют три правильные и три неправильные формы правления. К первым относятся мо-нархия, аристократия и «полития», ко вторым – тирания, олигархия и демократия. В образе совершенного государства Аристотеля доминируют идеи сбалансированности, гармонии, меры, созерцательной активности.

Эллинистическая и римская философия.

Аристотель – учитель, а значит, старший современник Александра Македонского (умер он на год позже ученика). Эпоха Александра – это эпоха эллинистическая, сменившая недол-гую, но прекрасную и крайне плодотворную классическую эпоху. Вместе с завоеваниями, ростом Греции вовне, рушился главный оплот ее внутренней жизни – полис, город-государство, одна из совершеннейших форм организации общества. Это внесло и в филосо-фию черты декаданса, для которого всегда характерны произвол, радикализм, релятивизм ценностей и в то же время эскапизм — бегство от мира, которое может проявляться как кос-мополитизм и как автаркия (самодостаточность, безразличие ко всему). При этом в филосо-фии выделяется мотив «Я», самости, индивидуальности, отдельного человека.
Среди наиболее ярких школ этой эпохи – кинизм (откуда русское «цинизм»). Кинизм ассоциируется прежде всего с именем Диогена Синопского, того, который прославился тем, что жил в глиняной бочке и ходил с фонарем в руках среди толпы и среди бела для и повто-рял: «Ищу человека». Кинизм провозглашает пренебрежение всем внешним – от физических потребностей до наук и традиционных ценностей общежития. Киники убеждены, что благо и счастье приходят изнутри человека и никогда не могут быть дарованы внешним, которое яв-ляет собой безусловную помеху счастью.
Несколько иные философские и жизненные принципы были сформулированы Эпику-ром (341 – 270 гг. до н.э.), для которого счастье также составляет одну из основных фило-софских категорий. У Эпикура своя богатая онтология, гносеология, физика, но более ориги-нальной в историко-философском плане важной является его этика. В основе ее принцип, согласно которому, если человек, помимо прочего, материален, то благо, которое есть соот-ветствие чего-либо своему существу и назначению, есть, в том числе, и чувственное наслаж-дение. Наслаждение и удовольствие есть благо. Но Эпикур всячески отграничивается здесь от какого-либо распутства в наслаждениях, понимая под таковыми прежде всего «отсутствие телесного страдания». Наслаждение Эпикура утонченно и интеллектуалистично, одной из ее компонент являются занятия философией.
Несколько позже влиятельной школы Эпикура, в конце VI в. до н.э. образовалась дру-гая знаменитая школа – школа стоиков (от названия портика (стои), где они собирались). Основатель школы – Зенон (стоик). Основоположение этики стоиков таково: счастье в том, чтобы следовать природе. Это следование основано на знании, знании принципов бытия, а точнее, — жизни и интерпретируется стоиками как долг. Сразу же отметим, что стоицизм стал одной из наиболее почитаемых философских школ позже – в Древнем Риме. Наиболее круп-ные римские стоики – Сенека, Марк Аврелий, Эпиктет. Здесь почти совершенно утрачивает-ся интерес к философской проблематике, лежащей за пределами этики. Этика же римских стоиков предполагает сконцентрированность человека себе, его на внутреннем мире с выхо-дом определенных рациональных следствий вовне, в сферу практического поступания (долг). Стоики высказывают мысли об универсальном братстве людей, о необходимости снисхож-дения, любви к ближнему и даже к врагам.
Последней из крупных греческих школ эпохи эллинизма следует назвать скептицизм, основателем которого является Пиррон (360 – 280 гг. до н.э.). Основоположения учения Пиррона таковы: 1) все вещи одинаковы, неразличимы и непостоянны (они недоступны в своем существе познанию человека), 2) к вещам, следовательно, нельзя питать никакого до-верия, нужно жить в строгом воздержании от мнений и суждений, 3) при таком положении дел уместна лишь апатия и атараксия, внутренний покой.
Переходя к философии Древнего Рима, назовем, помимо отмеченной школы стоиков, лишь одно важное течение – неоплатонизм. Наиболее ярким представителем неоплатонизма является Плотин, другие приверженцы школы – Порфирий, Ямвлих, Прокл. Центральная ка-тегория философии Плотина – «Единое». Единое – причина всего, все вещи существуют по-стольку, поскольку причастны ему, они происходят из него. Но глубинный стимул философ-ствования Плотина – не сам по себе интерес к тому, что есть первооснова сущего (что свой-ственно досократикам и во многом классическим философам). Плотин руководствуется це-лью подняться над земным измерением жизни, оставить мирскую суету, научиться созерцать божественное и, в конечном итоге, слиться с ним. Строение же бытия (Единого) и человека (его души), каким оно предстает в философии Плотина, в высокой степени располагает к достижению этой цели.